Узаконенное беззаконие

Архимандрит Рафаил (Карелин)

Распад семьи и все увеличивающееся число абор­тов — это процессы взаимосвязанные. В последнее время открылось много храмов, восстанавливаются старые, строятся новые, число прихожан в церквях увеличивается. Но в то же время кривая статистики абортов не падает. Чем объяснить такой парадокс? Ведь обычно числом действующих церквей и количе­ством посещающих их людей определяется внешне духовность народа. Это, можно сказать, некие мате­риальные ориентиры. Темный мир зла не отступил в борьбе с христианством, а если и отступил, то для того, чтобы занять другие стратегические позиции. Церковь — это та духовная среда, где человеческая душа входит в общение с Богом. Без этого храмы, сколько бы их ни было, останутся надгробиями на кладбище бездуховности. Открываются храмы, одна­ко параллельно этому, и куда более интенсивно, по­являются узаконенные или слегка замаскированные публичные дома в виде «ночных клубов» и т. п.; из­дается религиозная литература, но наряду с этим, и в гораздо больших масштабах, выпускаются самая неприкрытая развратная порнографическая литера­тура, кинофильмы, видеофильмы и прочий духов­ный яд, который глубже, чем наркомания, отравля­ет современное общество, превращает детей в стари­ков, испытавших все виды разврата, а стариков в детей, забывших свой возраст.

Сатана знал, что делал, рас­тлив внутренний храм человеческой души и лишив человека покаяния; он уже не боится тех храмов, пе­ред которыми трепетал еще вчера. Мы похожи на лю­дей, для которых строят больницу — и в то же время рядом десяток атомных реакторов, излучающих свои смертоносные лучи. Получай дозу радиации, а затем иди и лечись. Развращенная душа без долгого искрен­него покаяния не может получить благодать Духа Святого и не способна к самоутверждению и труду — получается замкнутый круг.

Всякий грех проходит несколько фаз в своем раз­витии. Перед тем как убить своего ребенка, женщи­на внутренне совершает ряд грехов, связанных друг с другом, как звенья цепи. Чтобы истребить младенца, она должна прежде подавить в себе любовь к нему. Это уже внутреннее отречение от Христа, Который есть Любовь и Который сказал: «Не препятствуйте детям приходить ко Мне» (Мф. 19:14; Мк. 10:14).

Во-вторых, она должна уничтожить в себе при­сущий женщине инстинкт материнства, то есть в этом отношении стать хуже животных, у которых он настолько силен, что они жертвуют собой ради детенышей.

Затем она должна внутренне отчуждать себя от своего ребенка, смотреть на него не как на часть са­мой себя, а как на инородное тело в своем организме, вроде опухоли или кисты, которые подлежат удалению. Она должна отрицать ценность вечной жизни и право ребенка на личную жизнь, оставляя его не приобщенным к Церкви. Она пренебрегает правом Бога на это дитя, считая, что может распоря­диться им, как вещью. Она отвергает промысл Божий об этом ребенке, думая, что не сможет воспи­тать его. Она отрицает Ветхий и Новый Завет, кото­рые говорят: «Не убий».

Противопоставляя жизни младенца собственное благополучие, мать отказывается от своего креста. Более того, убивая ребенка, она попирает и топчет этот крест. Предавая свое чадо на смерть, она заглу­шает собственную совесть, становится нравственной самоубийцей. Умерщвляя дитя, она почитает выс­шей ценностью саму себя, то есть этот акт является проявлением эгоизма и эгоцентризма в концентриро­ванном и рафинированном виде.

Совершая детоубийство, женщина соединяется духом с демоном, с сатаной, о котором Спаситель сказал: «Он человекоубийца от начала» (Ин. 8:44). Перед физическим уничтожением ребенка она убивает его в своем сердце и в своих мыслях, и мла­денец, будучи органически связанным, со своей ма­терью, инстинктивно ощущает это. Он испытывает тревогу. Еще до физической пытки и смерти он уже чувствует их ужас …

Родители, убивающие своих детей,- враги всего человечества. Они враги перед его настоящим, сего­дняшним днем, так как уничтожают существа, при­надлежащие всей человеческой семье; они враги пе­ред будущим человечества, так как нравственные преступления родителей трансформируются в нерв­ные болезни и уродства их потомства. Они враги все­го людского сообщества, так как своим беззаконием увеличивают и сгущают поле демонических отрица­тельных энергий, уже нависших, подобно грозовым тучам, над землей. Эта кровь невинных, вопиющая к небу, эта гекатомба младенцев, соединяясь с другими грехами человечества, разразится страшными потря­сениями и катаклизмами — ядерной войной, всемир­ным голодом, неизлечимыми мучительными болез­нями и так далее.

В Притчах Соломона сказано: «Чего страшится нечестивый, то и постигнет его» (Притч. 10:24). Тот, кто кровью невинных детей думает купить свое иллюзорное счастье, право на наслаждение, за которое не хочет ничем платить, тот приближает мировую трагедию, когда земля, напоенная кровью жертв, бу­дет корчиться, как на плахе пыток, в пламени пожа­рищ, в судорогах голода и в агонии войн.

Недавно отмечалась траурная дата — 9 апреля. Из событий этой ночи самым тяжелым была гибель молодой женщины, которая готовилась стать мате­рью,- одна смерть унесла две жизни. Кончина мате­ри и беззащитного ребенка — кульминация этой тра­гедии. И в то же время холодная и страшная статис­тика, которую если не засекречивают, то просто игнорируют и вытесняют из сознания нашего обще­ства, говорит о том, что за год в Грузии было убито родителями более 40 тысяч младен­цев, а по СНГ — 7 миллионов. Причем эта статисти­ка официально зарегистрирована в медицинских учреждениях. А незарегистрированные убийства во­обще не подлежат учету. Гибель матери с нерожден­ным младенцем — самая болевая точка в этой ночи 9 апреля, заставившая содрогнуться тех, кто услышал об этом ( 9 апреля 1989 года в Тбилиси при разгоне митинга с приме­нением военной силы было убито 20 женщин. — Ред.). Но кто услышит безгласный вопль крови миллионов детей, убитых по желанию их родителей? Это целая река крови. Кто почувствует их боль? Кто увидит и громко скажет о черной подлости душегуб­цев-родителей, которые осудили их на казнь?

У людей разные характеры, различные вкусы, не­одинаковые потребности. То, что один считает глав­ной целью жизни, может быть безразличным и несу­щественным для другого. Но есть нечто, лежащее за пределами материального, то, в чем нуждается каж­дый человек, хотя бы он и не признавался в этом от­крыто, хотя бы это было тайной его сердца. То, в чем нуждается каждый человек — это любовь. Это то зага­дочное чувство, теплом которого хочет согреться душа каждого человека, даже преступника. Высшая форма этой любви — любовь человеческой души к Божеству. Эта любовь в самом совершенном, самом непосредст­венном, самом законченном виде проявляется в мона­шестве, где она становится целью всей человеческой жизни. Эта любовь не знает ни разочарований, ни из­мен. Она требует многого, но дает гораздо больше.

Потеря любви к Богу сделала человечество несча­стным и все достижения цивилизации — надгробиями на кладбище душ. Теперь мало счастливых людей. Постоянная внутренняя неудовлетворенность, чувст­во оставленности, отчужденности постепенно транс­формируются в злобу, жажду разрушения и уничто­жения. Внешне это проявляется в самых различных формах: в наркомании, алкоголизме, семейном са­дизме, национализме, тирании в своем кругу, в бес­смысленных актах жестокости, язвительных насмеш­ках, как будто человек мстит за себя всем и самому себе. Кроме того, душевная опустошенность человека и эмоциональная холодность окружающей среды вы­зывают чувство постоянного опасения, постоянного ожидания нравственных ударов со стороны самых близких людей. Чувство своей незащищенности и бессилия порождает целые комплексы психических болезней, когда человек как будто хочет убежать от действительности в свою болезнь. Духовная опусто­шенность человека и современного общества делают из человека или примитивное существо без нравст­венных устоев, в сущности, очень несчастное, или на­сильника, или человека, живущего в этом мире, как в лесу, наполненном зверями, в вечном страхе перед ожидающими его горестями и страданиями. Наше об­щество глубоко больно и глубоко несчастно.

Высшая любовь — любовь к Богу — почти потеря­на. Она завоевывается в борьбе с грехом и страстями. Кроме монашества, которое, по своей идее, является концентрированной любовью к Богу, есть и другая форма любви — любви отраженной. Это христианская семья. Построенная на принципах Евангелия, на ува­жении и любви друг к другу, объединенная одной ве­рой, такая семья является живым оазисом в мертвой пустыне, в нашей бездуховной пантехнологической цивилизации. Если храм — это огромный огненный столп, то христианская семья — малая свеча, зажжен­ная от этого огня.

Семья названа апостолом Павлом домашней церковью. Здесь воспитываются чувства долга и смирения, осу­ществляется служение друг другу. Христианская се­мья должна быть объединена верой, молитвой и милосердием. Она первая школа для детей христиан. Де­мон старается разрушить Церковь извне и изнутри, также пытается разрушить извне и изнутри и семью: или уничтожить ее как форму человеческого общения, или, оставив ее как внешнюю оболочку, убить дух самой семьи — христианскую любовь и ту душев­ную теплоту, без которой жизнь превращается в тра­гедию или бессмысленность. Одной из самых страш­ных форм уничтожения семьи, как благословенного Богом союза для помощи друг другу и продолжения человеческого рода, является убийство детей самими родителями, то есть попрание воли Божией, извраще­ние идеи и смысла семьи. Последняя из домашней церкви превращается в сожительство разбойников.

Христос сказал, что любовь исчезает, иссякает из-за беззаконий (Мф. 24:12). Двое убийц не могут, любить друг друга. Двое убийц не могут уважать друг в друге человеческую личность, поэтому их взаимоот­ношения вырождаются или в семейный эгоизм, где каждая из сторон видит в другой не человека, а толь­ко нужный для нее инструмент, который при ненадобности спокойно отбрасывается, или же превраща­ются в голый секс и распущенность, которые не мо­гут дать душе ни счастья, ни тепла, ни любви.

Убийство детей уничтожает любовь между супру­гами, и единая семья распадается, как бы разламы­вается на две части. Эгоизм и преступление — это вну­тренняя борьба за власть, борьба за свои привилегии внутри самой семьи. Убийство ребенка обычно про­должается в нравственном истреблении друг друга. Убийство младенца привлекает темных духов ада, ду­хов зла и преступлений. В таких семьях возникают духовные поля черных демонических отрицательных энергий, которые гнетут человеческую душу, как будто гонят ее из этого места. Дом перестает быть родным для членов семьи. Часто они испытывают не­объяснимую злобу друг к другу и ищут несуществу­ющего счастья в пьянстве, наркомании и разврате.

В  Библии  находятся  поразительные  слова, обращенные к Каину: «Голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли» (Быт. 4:10). Кровь невинных детей, как и кровь Авеля, вопиет к небу; не только в буду­щей жизни, но и в земной жизни убийцы получают возмездие. Загрязненная совесть лишает человека са­мого главного — духовного мира и духовной радости. Только через покаяние душа может вновь обрести их.

Древние предания, отраженные в мировой лите­ратуре, говорят об угрызениях совести, о внутренних муках, которые испытывал убийца. Может быть, те­перь преступление так глубоко эмоционально и не переживается, но человеческая кровь так же мстит за себя. Убийцы и в наше время, так же убивают свою собственную душу, так же живут в духовном холоде и пустоте. Грех никогда не соединяет, он только отчуждает. Статистика абортов находится в тесной связи со статистикой распадов семей и со статистикой психических заболеваний.

На рубеже XIV—XV веков Грузия пережила траге­дию, возможно, самую ужасную за всю ее многовеко­вую историю. Эмир Тамерлан семь раз, подобно огнен­ному вихрю, проходил по землям Кахетии и Картли, оставляя за собой руины и пожарища вместо цветущих городов и сел, пустыни вместо полей и са­дов. В Грузии существует предание, что Тамерлан ро­дился с острыми, как у волка, зубами, седыми волоса­ми, что уже в младенчестве у него проявился свире­пый нрав, что он до крови кусал грудь своей матери, поэтому она кормила его кобыльим молоком. В юные годы он отличался на войне во время многочисленных монгольских походов не только своей хитростью и во­енным искусством, но также беспощадностью и жесто­костью к тем, кого считал своими врагами. Грузинско­му царю он предложил выбор: или принятие мусуль­манства, или уничтожение всего грузинского народа. Царь Симон, чтобы выиграть время и подготовиться к войне, согласился, и в сопровождении шеститысячного монгольского отряда вернулся на родину, якобы для того, чтобы обратить народ в ислам. Этот отряд монго­лов попал в засаду и был уничтожен грузинами. Та­мерлан решил отомстить. Взяв Тбилиси, он приказал собрать всех детей и младенцев за городской стеной, в местечке, называемом Калаубани, где молотили пше­ницу, связать их вместе, как снопы, друг с другом и раздавить бревнами и камнями. Из-под этого эшафота лились целые реки крови. Рядом стоял шатер, где в это время Тамерлан пировал со своими вельможами.

Семь раз вторгался Тамерлан в Грузию. Страна обезлюдела. В равнинной части Восточной Грузии погибло более половины населения. Но самое страш­ное и самое гнусное злодеяние Тамерлана — убийст­во невинных младенцев. На этом месте позднее была построена калаубанская церковь. Теперь она разру­шена до основания и погребена под зданием киноте­атра Руставели.

Дело Тамерлана продолжается, — кровь младенцев льется на землю, гора их трупов беспрерывно растет. Тамерлан ненавидел Грузию прежде всего за христи­анство. А за что мстят родине женщины, убивающие своих детей, то есть будущее страны? Когда убийст­во детей допускается законом и молчаливо поддер­живается общественным мнением, то все декларации о справедливости, братстве и любви становятся аб­сурдом. Закон узаконил вопиющее беззаконие — пра­во отнимать жизнь. В прессе замелькали циничные объявления-рекомендации, как лучше расправиться со своим ребенком, например, в местных газетах бы­ло напечатано сообщение о том, что французский фармацевтический концерн изобрел эффективное средство, которое безотказно и безопасно для матери убивает плод. С жестокостью этой статьи может со­перничать только ее лицемерие. Убийство названо операцией, как будто речь идет об удалении гнойно­го аппендицита или раковой опухоли, а не об убий­стве собственного ребенка. В другом месте оно хит­роумно замаскировано фарисейски-туманной фра­зой: временный отказ от материнства. Там же помещен рисунок-реклама: в открытом зубастом рту таблетка, под названием Ре, которая несет неминуе­мую смерть ребенку.

В зубастом рту матери, современной людоедки, ее собственный ребенок. И дальше — верх ханжества — слова: «Спасительная таблетка». Спасительная! Неужели на вас исполняются слова Апокалипсиса: «… псы … и убийцы»?! (Откр. 22:15.)

Во время англо-французской войны, называемой столетней войной, одним из выдающихся полковод­цев Франции был герцог Жюль де Ре, самый близ­кий помощник Жанны д ‘Арк, прославленной фран­цузской героини. Жизнь этого человека похожа на страшную сказку, но, к несчастью и стыду человече­ства, это не сказка, не кошмарная легенда, а быль, зафиксированная в судебных протоколах и истори­ческих хрониках.

Ребенком Жюль де Ре лишился отца, был остав­лен матерью на попечение деда, получил блестящее светское воспитание, но без всяких нравственных устоев. Он стал одним из самых способных воена­чальников из окружения Орлеанской девы, а уже в 25 лет ему было присвоено звание маршала. Он бли­стал не только воинскими подвигами, но и своим изысканным воспитанием, обвораживающими мане­рами, знанием искусства и философии. Он получил в наследство огромное имение, и его двор соперни­чал по роскоши с королевским двором. Со всех концов Франции в его дворец тянулись вереницы гос­тей. В его замках находили приют и щедрую помощь музыканты, поэты, художники и трубадуры. Но та­кая жизнь не могла продолжаться долго. Сундуки его стали пустеть, сокровища таять.

В это время он познакомился с колдуном-алхи­миком, который пообещал ему сделать его более бо­гатым, чем он был раньше, открыть секрет изготов­ления золота из человеческой крови (надо сказать, что впоследствии фашистские ученые также разраба­тывали способы выделения золота из крови. В лабораторных условиях этот эксперимент удался, но по­лученное золото обходилось дороже, чем обычное).  Алхимик-оккультист поставил перед Жюлем де Ре условие — продать свою душу демону, без чего не ру­чался за успех. Жюль де Ре выполнил условие алхи­мика. Был похищен 10-летний мальчик, у которого отрезали правую руку, затем выкололи глаза, выре­зали из груди еще бьющееся сердце. Кровью этого сердца Жюль де Ре написал расписку о том, что от­дает свою душу демону. После этого герцог и колдун пропели восторженный гимн сатане. Жюль де Ре из­гнал из своего дворца жену и дочь. Он возненавидел их и отправил в ссылку в дальний дворец. Затем вместе с колдуном они приступили к магическим опытам. В окрестных деревнях стали пропадать ма­лые дети. Пропадали бесследно, безвозвратно.

Герцог чувствовал себя безнаказанно, если не считать, что по временам его мучили угрызения со­вести. И тогда он хотел на оставшиеся деньги воздвигнуть собор, или постричься в монахи, или хо­дить как нищий странник по святым местам. Но эти порывы бесследно проходили, и он опять предавался убийствам детей, которые совершал с неслыханной жестокостью и садизмом. Безошибочный материнский инстинкт указывал на замок герцога, который высился на равнине, как огромный мрачный склеп. Среди населения пополз­ли темные слухи. Наконец они дошли до местного епископа. Он вызвал герцога на суд, тот не явился. Епископ обратился за помощью к королю, и прави­тельственные войска штурмом взяли дворец. В потаенных комнатах и подземельях было найдено мно­жество скелетов и искалеченных трупов детей, а также сосуды и колбы, наполненные их кровью.

На суде герцог признался во всем. 700-800 детей было зверски убито им. Суд приговорил его к со­жжению. Перед смертью осужденный со слезами просил прощения у родителей детей и умолял Бога о помиловании. Вместе с ним был сожжен алхимик, который смеялся над слезами герцога, как над слабостью, и умер, проклиная Бога.

Когда читаешь историю жизни этого злодея, то хочется думать, что это только кошмарная легенда или сон, но это явь. А еще ужаснее, что злодейство Жюля де Ре продолжают теперь те, кто должны стать матерями. Не у них похищают детей преступники — сатанисты, а они сами похищают своих детей у Бога. Убивают с такой же жестокостью, как это делал продавший душу дьяволу герцог. Убивают большей частью из-за земных материальных расче­тов, поэтому, образно говоря, так же хотят превра­тить в золото кровь своих детей. Если некоторые из них каются в совершенном злодеянии, как перед ко­стром Жюль де Ре, то большинство живет и умира­ет без покаяния, с ожесточенно-холодным сердцем, как учитель герцога, — умирает в отречении от Бога. Кровь ребенка, не омытая покаянием, превратится в огненную реку, которая отделит в вечности убийц от Бога.

(72)